НЕ ПРИНЕСТИ ВРЕДА

А. КАТАЕВА, доктор психологических наук • 09 августа 2018
Нам много раз приходилось слышать вопрос: как получается, что в благополучной семье вырастают плохие дети? Нечестные, грубые, ленивые, эгоистичные...

    Семья воспитывает и учит повседневно. Но как быть, если правильные снова — советы, замечания, поучения — входят в противоречие с тем, чем реально живет семья? Все родители осознают, что будущее их ребенка вo многом зависит от них самих. Но все ли понимают, до какой степени? Все ли понимают, что одна-единственная фраза, не предназначенная непосредственно ребенку, иногда может значить больше, чем целый монолог, для него произнесенный? Что один-единственный поступок может порой разрушить все тщательно построенное воспитательное здание?

    Ответить на такие вопросы нелегко, но прежде всего следует разобраться в том, что такое благополучная семья. Обычно под этим опре делением понимают семью, в которой не пьют, не ссорятся то и дело, в которой теплые отношения между мужем и женой, которая вызывает симпатию или даже добрую зависть у окружающих. Но такое благополучие на поверку может оказаться недостаточным для того, чтобы в семье воспитался человек, какого мы хотим вырастить: честный, трудолюбивый, чуткий, любознательный. Потому что есть много «мелочей жизни», незаметных для постороннего взгляда, но сильно влияющих на формирование личности ребенка. Давайте уважать друг друга

    Как разделить ответственность за воспитание ребенка между школой и семьей? Кажется, вопрос надуманный — разве надо делить, разве не правильнее сделать ее совместной?

    Но вот что пишет нам читательница из города Джамбула Казахской ССР в ответ на одну из наших статей, в которой мы пытались рассказать, как выработать у ребенка правильное отношение к школьным оценкам, как помочь ему преодолеть первые школьные трудности. «Не слишком ли большая роль отводится маме, а не учителю, и та работа, которая должна выполняться учителем в его рабочее время, перекладывается на маму?» Как видите стремление поделить ответственности, все же существует...

    Каждый ребенок — это целый мир, И учителю с первых же дней приходится разгадывать десятки таких «миров», это процесс и длительный, и непростой. И даже самому лучшему учителю не справиться с этой задачей без помощников-родителей. Спору нет, у каждого из взрослых есть свои производственные обязанности, много домашних дел и забот. Но значит ли это, что они вообще не имеют возможности помогать в школьных делах? А ведь, в сущности, именно так считает наша читательница: «Когда мама приходит с работы, знают ли об этом авторы статьи? В семь часов. Ей надо приготовить обед, сделать какие-то домашние дела, и это будет уже девять часов вечера. Это уже почти то время, когда ребенок должен отходить ко сну. Когда же ребенку и маме заниматься? Сейчас в школах организована группа продленного дня, и ведет ее тоже учительница. Вот в эти часы учительница обязана проводить ту работу, которую рекомендуют маме.

    Что ж, учительница, конечно, будет учить и, наверное, многому научит; но ведь речь в наших статьях идет совсем о другом. Будущий человек не может сложиться из одной лишь суммы знаний, он обязательно впитает в себя все, чем его семья живет. Вольно или невольно мама передает ребенку свое отношение к миру, к жизни, к людям. Ну а если говорить о времени... Рискнем даже посоветовать мамам общаться с ребенком во время приготовления обеда или, быть может, промежуток с семи до девяти часов вечера уделить ребенку, а после девяти — заняться приготовлением обеда на завтра. Но дело, конечно, не только во времени. Разве внимание к ребенку измеряется только часами? Несколько слов могут значить порой больше, чем долгие наставления. Конечно, если за этими словами стоит глубокое понимание детских проблем.

    А таких проблем немало. Пришедшему в школу маленькому человеку нелегко разобраться в сложных взаимоотношениях с учителем, с товарищами. Он может глубоко страдать от того, что понимает какое-либо событие или явление не так, как другие. Или что другие, в частности — учитель или родители, неправильно истолковывают его поступки, не дают себе труда разобраться в причинах, которыми поступок вызван.

    Казалось бы, если родители отдают учителю всю власть над своим ребенком, значит, они педагогу доверяют и уважают его. Но нет, власть-то они хоть и отдают, а на деле не упускают случая весьма решительно высказаться о правильности действий учителя, о его компетентности. И не только в школе в разговорах с самим учителем, но и дома, при ребенке. «Чего это она (учительница) мне записки пишет? Не может заставить ребенка заниматься, неумеха!..» — возмущается отец, прочитав записку о том, что его сын уже несколько раз забывает дома тетрадку и поэтому не может нормально работать на уроках. Может быть, и даже наверное, вслед за этим родители поругают и самого ребенка, но то, что было сказано прежде, не пройдет незамеченным, ребенок сориентируется: раз можно об учителе отзываться неуважительно, значит, и слушаться его совсем не так обязательно, как сначала казалось первокласснику.

    Если со временем такие случаи учащаются, ребенок, вынужденный выбирать между семьей и школой, постепенно перестает уважать не только учителей, но и родителей.

    А вот другой вариант. Родители очень хотят наладить контакт с учительницей и обеспечить своему сыну или дочке ее доброжелательное отношение. Пока же нареканий в адрес сына очень много, и отметки не блестящие... И родители решают: нужно сделать учительнице подарок, и все проблемы будут решены. Вопрос этот обсуждается при ребенке, «Что же тут такого? Дело житейское». А первоклассник на следующий день сообщает в школе своему товарищу: «Мы Галине Сергеевне купим большой подарок, и она меня будет любить, как Таню Глебову»...

    Казалось бы, об учителе не сказано ни одного плохого слова. Но о каком уважении к человеку можно говорить, если его расположение собираются купить? Ребенок, даже первоклассник, не может в этом до конца разобраться, но интуитивно понимает все правильно. Кроме того, ему внушается мысль, что мотивы поступков учителей, в частности, причины отношения его учительницы к нему, ученику, вовсе не связаны с его поведением, прилежанием, любознательностью. Ничего ведь не изменится в результате подношения подарка: как пишет Коля свои палочки, так и будет писать, как забывал тетрадь, так и станет по-прежнему забывать. А вот отношение учителя, по мнению папы и мамы, изменится — за «подарочек»! И попробуй теперь докажи Коле, что Таню Глебову любит учительница за то, что та прилежна и доброжелательна...

    Мы не будем доказывать, что учителя всегда правы, а родители и дети всегда виноваты.

    И учителям, как и любым людям, свойственно ошибаться. Важно правильно оценить ситуацию, в которой произошла ошибка, и постараться найти выход, видя главную заботу в том, чтобы своей реакцией на замечание учителя, на оценку, которая кажется вам неверной, не принести вреда воспитанию ребенка. Разберем несколько таких случаев.

    ...Вова сидит за одной партой с Колей. Коля исподтишка тычет его в бок остро отточенным карандашом. Вова недоуменно взглядывает на него, думая, что ему что-то нужно. Но Коля невинно отворачивается в сторону, «ест глазами» учительницу. Вова тоже начинает слушать, и тут — еще один укол, «Что тебе?» — шепчет Вова. Но Коля «не слышит». Все повторяется еще и еще раз. Учительница подозрительно взглядывает на Boву, шепот мешает ей. И каждый раз она видит преданные, внимательные глаза Коли, которого даже Бовины настойчивые обращения не могут отвлечь от усиленного поглощения знаний. И тут Вова с размаху бьет Колю кулаком по спине, Коля вскрикивает. Ну конечно, урок сорван — в классе начинается шум, смех... И учительница наказывает Вову, делает соответствующую запись в дневнике.

    Мы с вами знаем, что учительница ошиблась. Но эта ошибка вызвана не несправедливостью или плохим отношением педагога к Вове, а тем, что истинные обстоятельства происшедшего скрыты от нее.

    Другой случай. Ученик четвертого класса подрался с девочками. Дрался, не помня себя, портфелем и даже пряжкой от ремня, одной из девочек поставил «фонарь» под глазом. Поступок этот был обсужден на пионерском сборе, разбирался на педсовете, о нем, естественно, сообщили родителям. Во время разбирательства мальчик тоже вел себя не лучшим образом — он попросту молчал, на вопросы не отвечал, прощения не просил, хотя вины своей не отрицал.

    Причину такой вспышки злобы не сумели выяснить и родители. Они, повинуясь настойчивым советам школы (учителя и завуча) провели с сыном «воспитательную работу», наказали его. Лишь много позднее, да и то случайно, выяснилось: у мальчика, который писал стихи, девочки-одноклассницы вытащили тетрадку со стихами из парты и стали вслух читать. В ответ на просьбу вернуть тетрадку они смеялись, размахивали eю перед носом потрясенного автора.

    Конечно, подлинными виновниками конфликта были девочки. Именно их безнравственный поступок и надо было обсудить в первую очередь. Обсудить и осудить. Только в этом случае осуждение поступка, совершенного мальчиком, было бы действенным: ему можно было бы объяснить, что никакая обида не дает мальчику права ударить девочку.

    Коленки у Андрюши сбиты и замазаны зеленкой. Мама раздражена. Передавая ребенка воспитательнице, говорит: «Слава богу, кончился этот, воскресный отдых. Ни минуты покоя!» И быстро уходит. Вечером, придя за сыном, она придирчиво осматривает его — нет ли царапины, которая ей еще не известна. Если есть, повышает голос на воспитательницу: «Смотреть надо лучше за детьми!» Если же нет, бормочет про себя (но так, что ее прекрасно слышит Андрюша): «Господи, какой грязный, как чушка! Где это ты лазил? Совсем за детьми не смотрят!» Вроде бы она выговаривает сыну, но самом же деле — воспитательнице. И Андрюша ее прекрасно понимает: мама — главнее воспитательницы, она ей, если надо, «покажет»...

    Но надолго ли удержится в таких условиях авторитет самой мамы? И сможет ли она заставить Андрюшу с уважением и вниманием относиться к тому, что будет требовать от него школа? Возможно, на первых порах сама магия слова «школа», волнения перехода из детства в новую, «взрослую» жизнь и будут действовать, но ведь это скоро кончится.

    Вместе, но...врозь

    Мы пытались показать, как сильно действует на ребенка, даже в мелочах, отрицательный пример взрослых. Но одного лишь отсутствия отрицательных примеров мало для успеха воспитания. Ребенка нельзя обмануть вежливостью, показным выполнением обязанностей — ему нужно тепло, взаимная сердечная расположенность окружающих его, близких ему людей. Если же этого тепла мало... Семья может внешне соблюдать все условия, чтобы казаться благополучной,— ребенок все равно чувствует ее внутреннее неблагополучие. И — замыкается в себе, привыкает к формальным отношениям со взрослыми. Но такие семьи редко сохраняются надолго. Гораздо чаще встречаются семьи, в которых ребенок видит равнодушие по отношению к одному из членов семьи, и эта несправедливость больно ранит его и заставляет усомниться вообще в справедливости окружающего мира. В самом деле: если несправедливы самые близкие, самые хорошие люди, которых он любит, то каковы же остальные! Недавно к нам обратилась молодая пара. Они просили посмотреть их ребенка, ученика второго класса Костика. И муж, и жена — симпатичные, интеллигентные люди. Их тревожила нервозность мальчика: учится вроде бы хорошо, но плохо сосредоточивается; последнее время стал раздражителен дома, грубит; с товарищами по классу почти не общается, часто дерется...

    Мы спросили о том, как Костя делает уроки, много ли он читает, играет, гуляет. Оказалось, Костя делает уроки вполне самостоятельно и быстро (вот только пишет небрежно), много читает, но почти не гуляет и с ребятами не играет. В его отношениях с ними есть, пожалуй, какая-то агрессивность, недоверчивость. «Ну а каковы отношения в семье?» — спросили мы. И мама поспешно ответила, что все у них в семье в порядке, есть бабушка и дедушка, которые могут за ребенком присмотреть, когда они, родители, на работе. И все всегда убрано, приготовлено. А отец молчал и согласно кивал головой — полное благополучие.

    Когда мы остались с Костей наедине, он тоже сказал нам, что любит всех в своей семье одинаково: папу, маму, бабушку и дедушку. Но когда мы попросили его нарисовать свою семью, он изобразил ее не совсем так, как мы ожидали. Все члены семьи были выстроены в ряд. Первым стоял папа, после него на довольно большом расстоянии стояли, взявшись за руки, мама, бабушка и дедушка. И совсем последним и тоже в сторонке — сам Костя. При этом мама и бабушка были по величине вдвое больше, чем папа и дедушка. Вот тут-то все и выяснилось: семья эта — мамина. Мама и бабушка очень дружны, они в семье главные, все решают. Мнение папы и дедушки не принимается в расчет: ни в хозяйстве, ни в воспитании Костика, ни в решении его школьных проблем. Но дедушка уже давно привык и смирился, поэтому с ним не ссорятся, а у папы еще не пропало полностью желание высказать свое мнение, и поэтому его время от времени одергивают — вежливо, спокойно, корректно, просто оставляют в стороне. А у мальчика — раздвоенность, обида, настороженность: ведь он очень любит и маму с бабушкой, и дедушку, и отца. Не менее важно для воспитание правильного отношения ребенка к учению, к школе и то, как относятся родители к своей работе, к своему главному делу. Если вечером, когда вся семья собралась вместе, каждый рассказывает о прожитом дне: о его тревогах, достижениях, о трудностях, даже о рабочих конфликтах,— ребенок хоть и не все понимает, но слышит главное: все, что происходит «на работе» — очень важно для папы и мамы. Это смысл их жизни. Его работа — школа, и это тоже — главное. Папу и маму радуют их удачи на работе, волнуют неудачи, они вместе решают, как с ними справиться, стремятся сделать так, чтобы все на работе шло наилучшим образом. Поэтому и он — равноправный член семьи — будет стремиться сделать все наилучшим образом сейчас. Он будет знать, что работать — интересно; хоть трудно, хоть бывают и успехи, и неудачи, но — интересно. Значит, и интерес к его учебе — не просто «надзор» за ним, опека, которую дети очень рано начинают принимать в штыки, а подлинное уважение к его делу.

    Но ведь бывает и другое: в семье о работе вообще не говорят или не говорят при ребенке, работа существует в его сознании только потому, что папа и мама уходят туда, устают. Польза от работы только в том, что с нее приносят деньги, «получку», а в остальном она не дает папе и маме быть с ним, не дает отдыхать, гулять, ходить в кино... Может быть, родители — совсем не равнодушные к своему делу люди; может быть, живое обсуждение всех важных дел начинается, когда ребенок уложен в кровать. Но ведь он ничего этого не слышит! Старшие считают не обязательным говорить с ним «о серьезных вещах», тем более, что он в этом пока «ничего не понимает»... А ребенок воспринимает это отношение взрослых как равнодушие к своему делу, и такое отношение не замедлит перейти на его восприятие собственных обязанностей.

    Итак, готовность к школьному обучению создается не только специальными усилиями, направленными на воспитание и обучение ребенка. Семья воспитывает и учит повседневно. И если правильные слова — советы, замечания, поучения — входят в противоречие с тем, чем реально живет семья, ребенок это противоречие всегда почувствует.